П - С

Екатерина Славина

Логичные порпорции

Маленькая история

- Мама, дай мне, пожалуйста, листик! Я буду рисовать!
- Ты ведь знаешь, где они лежат, возьми сама! - ответила мама.
“Ну, вот, - подумала девочка. - Ничем ее от кухни не отвлечь. - вздохнула и взяла лист бумаги. Она нарисовала цветы, а рядом на бумаге, что покрывала письменный стол дедушки, высокую траву и котенка. Обвела котенка по контуру фломастером, еще раз - и он вывалился. В бумаге образовалась дырка, но зато играть так стало даже интересней.
Девочка, склонясь над своим художеством, нашептывала себе под нос, продолжая рисовать:
“ Маленький котенок заблудился в высокой траве. Он устал и очень хотел есть.” - девочка повела котенка через густые заросли травы.
Вдруг котенок натолкнулся на стебель цветка” - это котенок уже добрался до листка бумаги.
“Заберусь-ка я повыше, и посмотрю, в какой стороне мой дом?” - подумал он и стал карабкаться по стеблю.
Цветки словно зонтики прятали котенка от солнышка, и поэтому он ничего не смог разглядеть.Тогда котенок  встал сверху на один из цветков” - девочка помазала котенка клеем и приклеила  его на цветок, залюбовалась на секунду своим произведением.
“- Дзинь-дзинь-дзинь, - мелодично пропел цветок, потому что он назывался колокольчиком, а колокольчик для того и существует, чтобы звонить.
Хозяйка котенка уже давно искала  своего любимца. Услыхав звон колокольчика, она подняла голову вверх, но ничего  не увидала.
- Вот он я! - Изо всех сил пищал котенок и переступал лапами, раскачивая колокольчик сильнее и сильнее из стороны в сторону, чтобы звон его долетел до хозяйки...”

Тут подошла мама, взглянула на рисунок и заметила:
- Ты абсолютно не соблюдаешь пропорции. У тебя котенок меньше цветка колокольчика. Так не бывает.
- Но ты же сама, мамочка, мне вчера сказала, что на первом плане должна быть логика.
- Ну и в чем заключается твоя логика?
- В том, что это котенок Дюймовочки, и он не может быть больше ее.
- Логично! - улыбнулась мама.
- А как же быть с этими пор-пор... забыла, как их зовут!
- В твоем случае и с пропорциями все в порядке, а сейчас пора спать.
- Хорошо, я только назову картинку, а завтра  покажу ее ребятам.
Слегка высунув кончик языка, девочка старательно вывела печатными буквами:    ЛОГИЧНЫЕ ПОРПОРЦИИ.
Мама заглянула в листочек:
- Малышка, таких названий  не бывает?
- Бывают! - заупрямилась девочка. -  Слова такие  есть? Значит, и название должно быть!
Мама вздохнула. А девочка  примирительно сказала:
- Раз тебе не нравится эта картинка, я подарю ее бабушке, ей-то уж она точно понравится...
И так бы все и закончилась, если бы не появился дедушка:
- Опять на моем столе каляки-маляки нарисованы! Я ведь только вчера бумагу поменял. А это что за дырка еще?

Эх, а как  было все здорово!



Екатерина Славина

Как я училась писать для детей
или сочинение на вольную тему

            Однажды попросила внучка:
     - Ба, почитай! Я сама её в библиотеке выбирала!
            Держу в руках книжку: картинки бесподобные - весёлые и комичные.
     Читаем, а внучка то и дело спрашивает:
 - Ба, а что значит слово...?
               Начинаю объяснять значение слова, потом другого. Чувствую, что из-за обилия новизны потеряна нить рассказа. Девочка откровенно зевает.
     "А, будь, что будет!" - решаю и читаю "по диагонали", подменяя непонятные слова на знакомые.
            Внучка оживилась:
            - Как быстро мы с тобой почитали, ба, такую толстую книжку! А в конце она интересней, чем вначале.
- Так обычно, Софьюшка, и бывает конец увлекательнее начала. Посмотри, сколько у нас детских книжек на полке! - и я указала на нижнюю полку, где скучали книги Барто, Маршака, Чуковского, Волкова, Носова, Заходера и много других интересных книжек с картинками и без.
- Эти мне в детстве читали! - заносчиво заметила внучка.
            - Значит, сейчас ты уже взрослая?
- Ну, ещё не совсем, - замялась девчушка, - но скоро буду взрослой!
     Я с грустью подумала: "Ведь не дело в промежуточном возрасте читать непонятки. Нужно что-то предпринимать! А что, если попробовать самой написать рассказ? Ведь есть, чем поделиться!"
            Вечером села за компьютер. Строчки легко ложились на экран, словно валялись так упакованные где-то, уже давно. Несколько часов  - и  рассказ готов. Хотелось динамичней и короче, а вышло - на десять листов крупным шрифтом.
            Перед сном предлагаю:
            - Сонюшка, давай сегодня вместо сказки почитаем мой рассказик. Я его специально для тебя сочинила.
            - Ты? Правда написала сама? - и Соня недоверчиво перелистала сшитый скрепками экземпляр.
            - Правда!
            - И для меня?
            - Да!
            - Тогда давай! - разрешила внучка.
            Читаю с выражением, девчушка чутко внимает. К концу повествования моя душа ликовала: " Как легко и просто удалось! Сонечка ни разу меня не перебила вопросом". Вот уж последние строчки...
            Внучка молчит.
            - Ну, как, понравился? - полюбопытствовала я.
            - Да, очень!
            - А что ты поняла?
            - Ни-че-го... – по складам заявляет внучка.
            - Почему же ни разу не спросила? - огорчаюсь я.
            - Не могла же я всё время перебивать. Ты ж всё-таки для меня старалась?! И всё так красиво, - виновато молвила Соня, увидев моё опечаленное лицо.
- Ладно, ложись спать, утро вечера мудренее, там что-нибудь
придумаем.

            Ночь…
            Представляю себя ребёнком и читаю снова и снова, заменяя фразы и слова более понятными.
            Утром внучка ужаснулась:
            - Ба, зачем ты весь рассказ почёркала? Ты же его подарила, а мне такой не нравится!
- Сонечка, пошли в садик, а об этом, - я указала на почёрканные листочки, - на время забудем.
            - Почему?
            - Так надо!
            Не могла же я объяснить, что первый блин, как положено, вышел комом, она бы всё равно не уразумела почему.

            Рассказ не отпускал несколько дней, получился на восемь листов, а озвучивать - ещё не хотелось. Практически, выучила уже его наизусть, даже во сне сравнивала фразы, придумывала лучшие, разбила на маленькие главки, укоротила предложения. Ведь ребёнку, начинающему читать самостоятельно, легче усвоить короткие отрывки, чем монолитный длинный рассказ.
                        И вот настал день, когда исправлять ничего не захотелось, потому что изменилось абсолютно всё, даже название.
Вечером решаюсь прочитать свой опус внучке. Соня дважды перебила меня вопросами, тут же в тексте делаю пометки. - И как?
            - Этот рассказ интересней, чем первый и всего на шесть листов!
            - Но это один и тот же!
            - Неправда.
            - Правда, правда, - смеюсь я. - Только ко мне на помощь пришли понятные слова.
            - Вот так и пиши, - дала внучка добро.
            С тех пор стараюсь так и писать.


Лариса Пшенина

Воробышки

Закончился учебный день. Витя зашёл в школьный буфет, купил себе большой мягкий красивый пирожок, пошёл на троллейбусную остановку и стал ждать свой троллейбус. Едва он откусил от пирожка первый кусочек, как откуда ни возьмись к его ногам опустилась звонкоголосая стайка воробьёв.
Они суетливо прыгали и красноречиво поглядывали на мальчика и пирожок в его руках. Витя откусил кусочек и бросил его воробьям. Тут же стая заволновалась. Самый ловкий воробей схватил кусочек и улетел. Все остальные повернулись к мальчику и с надеждой и просьбой уставились на него. Витя бросил им второй кусочек. Снова зашумели и засуетились воробьишки. Другому  счастливчику удалось первому схватить угощение, и он тоже улетел.
Ещё с большей настойчивостью и надеждой обратились птички к человеку с пирожком. В глазах светилось: «Если ты угостил других, то, может, и нам бросишь крошечку?» Витя отламывал кусок за кусочком и бросал воробышкам. В стайке иногда происходили настоящие потасовки. Бывало, за одну крошку хватались сразу два воробья и каждый, растопырив крылышки и изо всех сил упираясь тонкими лапками, тащил её к себе. Одному из них везло, и тот с добычей улетал. Раздосадованный неудачник рассерженно клевал первого, кто попадался ему под крыло, и птички дрались. Но тут же, забыв обиду, снова обращались к мальчику с просьбой угостить. Глаза этих маленьких, всегда весёлых и находчивых птах ясно выражали просьбу, надежду, напряжённое и непреодолимое желание тоже получить вожделенную крошку пирожка!
Наконец каждый из членов стайки получил свою долю, и все, оставшись довольными, быстро улетели. Однако и пирожок закончился. От своего «обеда» мальчик не съел больше ни кусочка! Всё отдал воробьям. Быть может, мальчик надеялся, что дома мама или бабушка уже приготовили для него вкусный обед? А вот птичкам готовить некому, им люди должны помогать, не жадничать…

Как хорошо, что мальчик Витя был с доброй, заботливой, отзывчивой душой!

На отдаленном хуторке

Я старалась выкраивать как можно больше времени, чтобы со своими собаками – колли Гулей и дворняжкой Мушкой – совершать длительные и далёкие прогулки.

Однажды, путешествуя по сухим степным просторам, мы набрели на зелёный оазис – маленький хуторок, в котором находились не более восьми дворов с домашним хозяйством и хатками.

Подходя к поселению, мы услышали весёлый поросячий визг и довольное похрюкивание. Заметили, что у крайнего дома на свободе резвятся два поросёнка-подростка. Ворота во двор были настежь распахнуты, а из хозяев никого не видно. Мы направились к поросятам. Они, увидев нас, перестали играть и бок о бок тоже поспешили к нам.
Мои собаки бегали свободно, я не таскала их на поводках. Но сейчас так, на всякий случай подозвала к себе. Хотя мои животные на кошек, собак, кур или коз никогда не нападали, однако мало ли как они могут себя повести при встрече с незнакомыми живыми существами?!
Собаки уселись у моих ног, и все животные с любопытством уставились друг на друга.
Испытательные «гляделки» продолжались минуты три. Первой не выдержала моя беспородная серенькая собака Мушка. Она сорвалась с места и без лая подбежала к поросятам. Те, весело хрюкнув и повизгивая, бросились удирать от незнакомки. Мушка – за ними. Добежав до своего двора, поросята кругами помчались по зелёной лужайке. Неожиданно они остановились. По инерции Муха наткнулась на них. Образовалась «куча мала». Поросята и собака становились на задние лапы, «боксировали» друг друга, падали на землю, и поросята своими пяточками толкали собаку в бока. Затем Муха вскочила на ноги, припала на передние лапки, как бы приглашая своих новых друзей продолжить игру, и помчалась по полянке по кругу. Поросята игру приняли и дружно стали догонять мою собаку.
Я с удивлением наблюдала за игрой животных. Вот никогда не думала и представить себе не могла, что поросята могут так быстро бегать, знакомиться с другими животными и так самозабвенно играть! Для меня открывалась неизвестная мне страница в поведении животных!
На зелёной бархатной лужайке, то догоняя друг друга, то барахтаясь в траве, увлечённо резвились поросята и моя собака!
Из ворот вышла средних лет женщина. Её голова была повязана платочком, а живот прикрывал серый фартук. Она стала смотреть на играющих животных и умиленно произнесла:
– Вот дети! Ну честное слово, резвятся, как дети! Надо же! Ваша собака тоже молодая? – обратилась она ко мне.
– Нет! – ответила я. – Моей – уже восемь лет!
– Вот это да! А бегает, как молодая.
– А у вас есть собака? – в свою очередь спросила я. – Где она?
– Есть, тоже старая. Сейчас она с дедом ушла пасти корову.
Игроки после очередных кругов по лужайке бросились к воротам домика. Поросята, чуть не сбив с ног хозяйку, ворвались во двор и, видимо, скрылись в своём сарае, потому что их весёлое хрюканье и заливистое повизгивание слышалось уже из помещения. В азарте игры и Муха влетела в чужой двор, но в нерешительности остановилась, и, осторожно оглядываясь, попятилась назад. Из сарая выскочили поросята и опрометью бросились опять по кругу догонять мою собаку.
Хозяйка сказала мне:
– Подождите! – и скрылась в своём дворе.
Очень скоро она снова вышла, неся в руках довольно большой пластмассовый тазик, до краёв наполненный молоком, и поставила его на землю.
– Чуши! Чуши! Идите сюда! – крикнула она животным.
Те не заставили себя долго ждать. Мигом подбежали к хозяйке и сунули свои рыльца в тазик с молоком. Не отстала от них и моя Мушка. И вторая моя собака, скромная колли Гуля, тоже не пренебрегла угощением.
И вот удивительное зрелище: две рыжие поросячьи головы с большими упругими ушами и две собачьи с упоением поглощают молоко. В тазике его становится всё меньше и меньше. Вылакав всё, слизав даже капельки, поросята и Мушка пустились снова играть в догонялки. Причём заводилы постоянно менялись: то впереди бежали поросята, а Муха догоняла, то первая мчалась Мушка, а поросята, весело визжа, догоняли её. А потом все валились на землю, и начиналась весёлая потасовка.
Хозяйка подняла пустой тазик и снова, сказав мне:
– Подождите! – скрылась во дворе.
Через минуту она подала мне алюминиевый ковшик, тоже полный молока.
– Свежее, утром доила, – сказала она, – пейте.
Молоко действительно было удивительно вкусное. «Хорошо живут поросята, если пьют такое молочко, бегают в своё удовольствие на свободе. Счастливые! Повезло с хозяйкой. Всем бы так! Но ведь это исключение…» – подумалось мне.
Я подняла голову и увидела новое замечательное зрелище: на зелёной травке, вытянув вперёд лапы, рядышком на боку лежали два поросёнка, а между ними – моя собака в такой же позе. «Утомились, подзакусили, трудно стало бегать, да и жара... Пора уже нам двигаться дальше», – размышляла я. Однако беспокоить животных было жаль – пусть отдыхают!
Подождав немного, я всё же позвала Мушку, поблагодарила вновь вышедшую хозяйку за приветливую встречу, угощение и мы пошли дальше.
Нам вслед разочарованно смотрели поросята и приветливо улыбалась их хозяйка…



Ирина Симанская


Пройди под радугой

К утру после шторма пошёл сильный дождь. И когда на горизонте из голубого тумана стало появляться солнце, дождинки заискрились и, улыбаясь, пошли ему навстречу. Вслед за ними с востока на запад потянулась радуга, осве­щая разноцветными переливами небо и море.
Стая дельфинов готовилась принять нового морского жителя: красавица Афалина[1] ждала дельфинёнка. Вокруг неё суетились подруги.
На поверхности моря перекатывались и пенились не­приятные волны, всем своим видом показывая, что им нет дела до чужих секретов.
Первым о происходящем событии ещё год назад узнал ветер, но он ни с кем не делился чужой тайной, хотя и любил поболтать.
«Нужно помочь дельфинам», – думал он. Смелые лов­кие, они давно нравились могучему губастому вели­кану ветру, готовому в любую минуту взмахнуть своей мантией и устроить любую погоду по своему желанию.
А секретов, собственно, никаких и не было. Все обита­тели моря знали всё друг о друге и исподволь готовились к наступлению долгожданного часа.
Ветер прошелся по волнам лёгкой рябью, тихонько на цыпочках ушёл к берегу, довольный тем, что не без его помощи сейчас родится дельфинёнок.
Целый год Афалина делала утреннюю зарядку. Уединившись от стада, изгибала спину, вращала хвостовой стебель. Она чувствовала, что детёныш родится крупным, он бу­дет не менее метра в длину и весом около пятнадцати ки­лограммов.                       
Наконец, заволновалось всё стадо. Вок­руг места, где происходило таинство, кругами ходили дельфины, не подпуская к будущей маме посторонних. Когда раздался громкий призывный свист Афалины, ближайшие её подруги начали помогать выталкивать родившегося малыша на морскую поверхность, чтобы он вдохнул воз­духа, насыщенного кислородом, и не потерял свою маму.
– Из него вырастет крупный и смелый дельфин, – заметил кто-то.
– Я это знала, – ответила дельфиниха. –  Но пока ему ещё трудно.
И она тоже осторожно направляла своего сына к по­верхности. Малыш вынырнул и вдохнул первую порцию воздуха. Плыть наравне со взрослыми он ещё не мог, его плавники были плотно прижаты к телу, а хвосто­вые лопасти свернуты в трубочки. Чтобы их расправить, ему приходилось усиленно вертеть хвостовым стеблем. Наконец плавники расправились, новорожденный нашёл соски матери и получил первую струю жирного молока.
–  Как ты назовешь своего сыночка? – спрашивали подруги у Афалины.
– Наверное, Дин, – гордо отвечала она, не отрывая глаз от детёныша. – Посмотрите, как он хорошо плывёт.
Теперь молодая мать старалась быть со своим сыном подальше от стада. «Нужно научить его всему, что знаю сама. Жизнь в море прекрасна, но не лишена опасностей. Общество других дельфинов будет его отвлекать», – ду­мала она, удаляясь от развеселившихся сородичей.
Обрадованный вожак нырнул, затем весело высоко вып­рыгнул и устремился вперёд, призывая следовать за ним.
– Смотрите, радуга! Это хорошая примета, – кричал старый дельфин. – Сейчас мы пройдём под ней. Дин бу­дет красивым и сильным.
Но дети есть дети, и Афалина решила не терять време­ни даром. Ежедневно она учила Дина играть, показывала, как добывать пищу, пускать шутливые фонтаны и громко свистеть в случае опасности.
Сын рос быстро. Он выпивал в день по сто литров молока и прибавлял пять сантиметров. Он уже умел ухо­дить на глубину, выскакивать из неё, подпрыгивая и пере­ворачиваясь в воздухе, чтобы с необыкновенным изяще­ством, свойственным только дельфинам, погрузиться по­чти без брызг в морскую пучину.
Однажды вдали проплывал теплоход. Из-за своих раз­меров он показался Дину страшным чудовищем. Дельфи­нёнок быстро приблизился к матери, от которой ушёл на некоторое расстояние.
– Не бойся, это не страшно. Там, на теплоходе, живут люди. Море относится к ним не так благосклонно, как к нам. У них нет плавников, поэтому передвигаются они в воде медленно. А теплоход придуман умными людьми, чтобы познать всю красоту водной стихии.
Афалина выпрыгнула из воды и помчалась наперерез теплоходу. Дин еле успевал за ней. Мать действовала так бесстрашно и так уверенно, что у сына пропал страх.
Достигнув носа быстрого корабля, дельфиниха стреми­тельно оседлала волну, возникающую у носа теплохода. Дин прижался к матери всем телом и так же ловко вошёл в волну. Теперь они двигались вместе с судном.
Это было так здорово! У Дина захватило дух, но он со­вершенно перестал бояться и только краем глаза заметил людей, которых раньше не видел. В те минуты он себе не мог даже представить, что очень скоро на пляже в боль­шом курортном городе познакомится с мальчиком, кото­рый станет ему самым большим другом, и они будут вме­сте проводить в море долгие часы, наслаждаясь скорос­тью ветра, преодолевая сопротивление волн. Но это уже другая история.


У подножия прибрежных скал

Прошло два года. Дельфинёнок Дин рос очень быстро. Он уже не отличался от своих сородичей. Вместе со всем стадом охотился за рыбьими косяками, но продолжал пи­таться материнским молоком и без разрешения Афалины не уплывал далеко.
– Не долго ли ты его кормишь? – спрашивали Афали­ну подруги.
– Пусть он сосёт молоко подольше, такого полезного питания для роста и развития не добудешь самостоятель­но, – отвечала она, – да и при мне всё время, а это безо­пасней.
Строгая мать зорко следила за поведением детёныша.
Заметив, что её сын отбивается от стада, шалит или близко подплывает к взрослым дельфинам, сейчас же при­нимала суровые меры. Она больно шлёпала Дина хвосто­вым плавником, а если глубина была небольшой, прижи­мая всем телом, «пришпиливала» его ко дну на тридцать секунд.
Последнее наказание очень не нравилось, и выросший до размеров взрослого Дин издавал громкие звуки проте­ста, старался вырваться, но после прощения долго не на­рушал общепринятых в стаде законов.
– Смотри внимательно, – учила мать Дина, остано­вившись недалеко от подножья скалы, где расположились актинии.
Дин застыл над ними рядом с Афалиной.
– Это, наверное, цветы, о которых ты рассказывала?
– Сейчас сам увидишь.
Стройные, красивые не то грибы, не то цветы лениво и томно мерцали в воде своими ресничками, привлекая и обманывая плавающих вокруг них рыбок.
–  Вот смотри, плывёт мимо глупая и неосторожная рыба, видит эту красоту, останавливается, заинтересован­ная ярким веером, и начинает кокетливо махать своим хво­стом, невольно приближаясь к забавным ресничкам. Лю­бопытство не проходит даром, – учит мать сына. – Кра­савице актинии только этого и надо. Видишь, захватила глу­пую рыбку, присосалась к ней и съест теперь её без остатка.
– Да это ведь не цветы! – воскликнул Дин. – Это страшное кровожадное животное.
– Так устроен подводный мир, – сказала дельфиниха. – Выживает только тот, кто сильный. Но мы, дельфи­ны, добрые. И ты это поймёшь, когда будешь совсем взрослым.
– А мы сильные?
– Конечно. Мы не только сильные, но и умные. Едим столько, сколь требуется нашему организму. Не жаднича­ем. А если нужно, и в беде поможем не только морским обитателям, но и людям.
Смотри, неподалеку, у той же скалы, мирно распустил­ся большой тёмно-бурый огурец. Он спокоен и доволен своей жизнью, держится с большим достоинством, солид­но пыхтит, не манит к себе и не привлекает случайных соседей.
Весь его вид говорит о том, что он никого не намерен трогать, но за это просит и его оставить в покое. Этого никак не могут понять настырные, с уродливо выпучен­ными глазами бычки...
Дин посмотрел на грязно-зелёного неуклюжего забия­ку, пристающего ко всем придонным обитателям. «Голова у него в два раза больше туловища. Не может быть, чтобы он был вкусной рыбкой, а понаблюдать за ним интерес­но», – подумал он.
В это время мимо проплывала такого же роста, как бы­чок, треска. Она была очень изящной, в серебристых че­шуйках. Кокетливо мотала головой и даже не заметила, как бычок преградил ей дорогу. Боднул, открыл свою пасть и... Через минуту беззащитная рыбка очутилась в брюхе безобразного задиры. Живот его раздулся и он выбрал себе укромное местечко у подножья скалы, чтобы в течение двух суток переварить свою добычу.
– Нет, этот бычок мне не нравится, – сказал Дин. – Расскажи лучше про эту красную красавицу в пупырышках.
– Это морская звезда, – ответила мама. – И хотя на вид она очень мила и не похожа на живую, на самом деле – коварная хищница. Долгое время лежит красавица со­вершенно неподвижно, но стоит к ней приблизиться, она раздвигает свои лучи и зажимает жертву мер­твой хваткой. Ни за что не выпустит её, пока специаль­ными присосками не доведёт до последнего издыхания.
–  Какие они ажурные, разноцветные, эти звёзды, и какие злые, – возмутился Дин.
– А если ты внимательно посмотришь на песок, то увидишь, как прячутся в него безобидные маленькие камбалки. Видно только два глаза, посаженных рядом на од­ной стороне плоской рыбки, раскрашенной под цвет пес­ка, но они ловкие и умеют себя спасать, зарываясь по­глубже.
Мама подтолкнула Дина носом, призывая пуститься наперегонки, и стала быстро подниматься на поверхность.
Погода в этот день была тихая, безветренная, и мать с сыном постарались догнать стадо, которое уплыло так да­леко, что его уже не было видно. Это не опасно, дельфи­ны могут общаться между собой при помощи акустичес­ких сигналов. Афалина знала, куда нужно плыть, и учила всем премудростям сына.

Друзья ластоногие

Только к вечеру Афалина вместе со своим сыном дог­нала стадо.
Плавно, синхронно они выныривали из воды, чтобы снова погрузиться в неё и вынырнуть далеко впереди.
Мать протяжно засвистела, извещая вожака о своём прибытии, и получила в ответ несколько сигналов.
        Дин, ты понимаешь, о чём нам сообщают?
Дельфиненок признался, что не все звуки ему понят­ны.
– Не печалься, этому ты скоро научишься. Помни, мы общаемся ультразвуком. За­ранее знаем о событиях и встречах на своём пути, двига­емся и ориентируемся под водой совершенно свободно.
Они влились в последнюю шеренгу и вместе со всеми, помчались к группе судов, рыбачащих неподалёку.
Дин не отставал от матери и с удовольствием слушал её рассказ:
– Сейчас ты увидишь очень интересных морских жи­вотных, немного похожих на нас, но они любят жить не только в море, но и на суше. Смотри, слушай, и узнаешь много интересного.
Стадо дельфинов глубоко нырнуло и сделало большой круг под водой, приближаясь к рыболовецкому траулеру, около которого играли и подкармливались мор­ские котики.
Из шланга, который свисал с кормы, сильным напором била вода, солнце переливалось в голубом веере брызг, и молодые котики ловко перепрыгивали через высокую бле­стящую струю.
Взрослые котики важно разлеглись на поверхности океана и поднимали поочередно вверх то одну, то другую чёрную ласту, словно желая, чтобы она немного загорела.
На самом же деле они регулировали температуру тела.
Самки учили своих детёнышей ловить брошенную с борта судна рыбу. Способные малыши повторяли все дви­жения матерей. Ловкие, изгибающиеся в прыжке тела блестели на солнце.
Вдруг раздался громкий колоколоподобный звук вожака: он заметил приближающихся к акватории дельфинов, но не хотел, чтобы они мешали отдыху его стада. Тут, на виду у всех своих сородичей, даже старой дружбой с дельфинами можно было пренебречь. Детёныши и самки бросали заниматься своими делами и перебирались поближе к вожаку.
В это время из глубины показались дельфины. Сначала они окружили ластоногих, и затем, высоко подпрыгивая, врезались в их стадо и, тут же отступив, стали удаляться, предоставив возможность противнику догнать себя.
Это было неожиданным манёвром для котиков, и они бросились вдогонку за обидчиками.
Афалина зорко наблюдала за поведением Дина, кото­рый пристроился к первому ряду.
– Не спеши, – крикнула она. Ей было ещё тревожно от­пускать сына от себя.
– А если они нас обгонят, что тогда будет? – крикнул дельфиненок.
– Этого никогда не будет. Они хорошие пловцы, но так хорошо, как мы, в океане не плавает никто, – ответила ему мать.
В это время стадо дельфинов по команде вожака ушло на глубину, а когда все одновременно вынырнули на по­верхность, котики остались далеко за спиной у озорников. Они снова мчались к борту судна, чтобы ещё и ещё раз повторить заход по кругу.
Обиженные морские котики, проигравшие в этом со­ревновании на скорость, сделали вид, что ничего особен­ного не произошло. Они стали укладываться на волну, фыркать, как бы играя между собой, медленно продвигаясь на своё старое место, к судну.
– Зачем мы обидели их? – спросил Дин у матери.
– Нет, не беспокойся, это была просто шутка. Каждый должен уметь защитить свою акваторию. Котики знают, что мы их не обидим, а в тяжёлых жизненных ситуациях всегда поможем.
– Как это? – не понял Дин.
– У нас в океане немного врагов, но голодные акулы, большая задиристая рыба-меч или коварная барракуда мо­гут напасть на раненого дельфина или котика, вот тогда и выручает нас дружба с сородичами. Запомни этот день. Ты познакомился с очень близкими нам животными – ластоногими.
– А ещё кто живет в океане? Ещё наши друзья и род­ственники есть?
– В океане много животных, но из наших родственни­ков ты ещё узнаешь о самых больших морских млекопита­ющих – китах. Мы с ними из одного отряда.
Дин в этот день так много узнал нового! Он почувство­вал себя совсем взрослым.
– Мама, а как ты думаешь, я могу уже отделиться в старшую, моего возраста группу дельфинов?
– Подожди, сынок, – ответила мама, – не спеши, ты ещё многого не знаешь, мы ещё не встречали опасных акул, барракуд, рыбу-меч и других обитателей океана, которые не опасны, если о них всё знать. Я научу тебя. Лучше учи­теля, чем мама, нет никого для детей океана...
Солнце село, и стадо залегло на водной поверхности, чтобы немного поспать и отдохнуть.


[1] Афалина – морское млекопитающее семейства дельфиновых.  Распространена широко в умеренных и тёплых водах, в т.ч. в Чёрном, Балтийском и дальневосточных морях.




Екатерина Славина

Камень правды

Было это давно. Жила себе девочка добрая, хорошая, но однажды она проснулась и поняла, что так жить очень скучно.
И что тут началось!
– Кто опять съел все конфеты? – возмущалась бабушка.
– А это чья работа? Опять сахарница пустая, – вторила ей мама.
– Я помню точно, что оставлял ручку на столе, – сердился дедушка.
– Опять куда-то запропастилась коробочка с радиодеталями, – негодовал папа.
И если бы девчурка не боялась получить сразу за все проказы, то она бы призналась:
– бабушке – что зачиталась книжкой, а вазочка с конфетами рядом стояла. Девчонка и не заметила, как доела последнюю конфету;
– маме – в том, что, отставив в сторону пустую вазочку и не отрываясь от книжки с картинками, с расстройства взяла в руки сахарницу и опустила туда язык. Его тут же облепили кристаллики, и когда сладкий язычок вернулся в рот, то девочка блаженствовала... Но в один момент язык почувствовал дно – гладкое и блестящее;
– дедушке  про его ручку даже страшно рассказывать, потому что девочке интересно посмотреть было, что внутри, почему рыбки – то золотые, то чёрные, если ручку переворачивать. Дедушка тоже, наверное, над этим задумывался, глядя на мелькающих рыбок. Бабушка строго выговаривала ему: «Прекрати переливать из пустого в порожнее, в глазах рябит! Прогулялся бы, что ли?!» Откуда же знать, что из ручки посыплются пружинки, стержни и ещё какие-то детальки, которые назад вставляться не захотят? Вот от греха подальше и пришлось выбросить то,  что от ручки осталось, в мусоропровод – всё равно бабушке эта ручка не нравилась;
– папе – ему  вообще ничего нельзя сказать про те загогулинки, что лежали в красивой металлической коробочке из-под импортного печенья. И не брала бы малышка эти детали, если бы коробочка досталась ей, а не папе. Девчонка вынесла коробку во двор и быстро вытряхнула её содержимое на землю.
– Ты что, с дуба упала? – подивился соседский мальчишка тремя годами старше. – Такое богатство вышвыриваешь?!
– А мне оно ни к чему! Вот если бы взамен у меня появились красивые лоскутки.
– Меняемся! Замётано.
И мальчишка помчался домой и принёс три красивых лоскута: один точно такой же, как платье его мамы, другой – блестящий, как кофточка, а третий – ну впрямь от бархатной маминой юбки. Разве догадывалась девчушка, что мальчишка все эти кусочки именно от тех вещей и отрезал?..
Потом у бабушки пропали ножницы, а у мамы – катушка с нитками и иголка.
И  все стремления взрослых вывести ребенка «на чистую воду» (как советовала мама соседского мальчишки) заканчивались или слезами, или обидами с преданно смотрящими на взрослых глазами. Сама девочка говорила, что ни в чём не виновата и ничего не знает.
Да и не могла она принести со двора злополучную коробочку, папа сразу догадался бы, кто стащил радиодетали. И Барби платья одевались только на улице, после того, как соседка показала порезанные вещи. Ведь принеси красивые наряды куклы домой – и всем сразу стало бы ясно. Вот и пряталась коробочка в «пряталке», так дети называли места во дворе, где хранились их секреты...
Жизнь для девчонки приобрела особый колорит, возможно, и далее все строилось бы на лжи, если бы не подарок бабушки.

– Милая, ты уже становишься большой, и мне хочется преподнести тебе этот кулончик, – бабушка достала из шкатулки голубой с тёмными прожилками камешек на настоящей серебряной цепочке.
– Ой, как красиво! Это правда, ты мне подаришь прямо сейчас?
– Да. Только хочу предупредить, что это камень не простой, а особенный. Называется он Камнем Правды. И таким красивым остаётся только у храбрых правдивых людей, а также у тех, кто не способен на воровство и другие плохие поступки. Если его владелец будет творить что-то непотребное, то камень вначале начнёт зеленеть, а потом вообще по вот этим прожилкам рассыплется на маленькие кусочки. Подумай, сможешь ли ты быть всегда хорошей, чтобы камень оставался красивым?
Вопрос бабушки застал внучку врасплох. Она уже не единожды подслушивала, лёжа в постели, что взрослые отчаялись заставить её стать хорошим ребенком.
– То ли ещё будет? – с радостной мыслью и улыбкой засыпала девочка. Ну очень жаждала быть особенной!
А тут... и хочется камень получить, и страшно, а вдруг бабушка не обманывает и всё о камне – правда?

Желание иметь кулон победило страхи. Да и потом, можно подарок на полочку спрятать, когда захочется набедокурить. И внучка побежала во двор, по пути расцеловав бабушку. Хотелось похвастаться подарочком перед  подружками.
Одна из девочек припомнила, что видела у тётки в очереди серёжки с зелёными камешками, похожими на камень в кулоне. Так эта тётка на самом деле в очереди не стояла, а всех уверяла, что занимала. Подружка заметила внимание слушательниц и решила присочинить:
– Вот точно помню, когда она подошла, серёжки у нее были  такими же голубыми, а как сказала, что стояла, так они сразу и позеленели.
Подруги с ужасом посмотрели на кулон подружки:
– Значит, и нам нельзя врать, если камень так на ложь реагирует?
Решила девчушка, пока не подрастёт, оставить камень дома на полочке. Мало ли, вдруг солгать придётся, а камень-то сразу и выдаст? И все будут знать, что она врунишка.
Несколькими днями позже девочка зашла в магазинчик, где продавалось абсолютно всё от хлеба и до ненужных вещей, сдаваемых на комиссию.
К прилавку подошла женщина и стала упрашивать продавщицу выставить колечко и серёжки в витрине.
Продавщица нехотя заметила:
– Если бы сдавала голубую или белую бирюзу! А зелёная – старая, она не всем нравится. И будет пылиться под стеклом. Я люблю, чтобы вещи не залёживались.
– Ну, возьми, пожалуйста, я дорого не прошу, честное слово, ещё совсем недавно здесь были голубые камни.
– И продавала бы раньше!
– Так ведь в шкатулке лежали. Если бы я их носила, то перемену заметила б.
Девочка забыла, зачем заходила в магазин, и стремглав понеслась домой. Там она достала свой кулон и стала рассматривать его со всех сторон. В одном месте ей показалось, что кулон слегка позеленел.
– Ба, – влетела в соседнюю комнату внучка, – мой кулон всё такой же голубой?
– Сейчас посмотрю, только очки найду, – откликнулась бабушка и добавила: – А с чего моя внучечка заволновалась? Ты ж плохих поступков не совершаешь?!

И пришлось девочке быть только хорошей, а камень у неё и по сей день голубой.
Повзрослев, она узнала, что зеленеет бирюза от старости, но вот в том, что обладатель этого камня храбрый и честный человек, бабушка не обманула.


Людмила Пивень

Сказка об одуванчике, выросшем на асфальте


Вы говорите, что так не бывает?
Но как-то раз крошечное семечко под пушистым белым парашютиком упало не на землю, а на дорогу, по которой днём и ночью мчались автомобили. И это семечко проклюнулось, и тоненький корешок нашёл трещину в асфальте – таком прочном и твёрдом асфальте! Корешок проник в трещинку и, хоть было это совсем нелегко, добрался до спрятанной под дорогой земли.
А потом… Над асфальтом тоже идут дожди, точно так же, как над всеми парками и скверами белого города, раскинувшегося на берегах пяти бухт. Маленький одуванчик бесстрашно распустил зелёные зубчатые листья – ни одна удивлённая машина не посмела смять их колесами, – и очень скоро навстречу небесному солнцу доверчиво раскрылось на асфальте другое яркое жёлтое солнышко.
Прохожие, заметив цветок на дороге, улыбались восхищённо и почему-то так смущённо, как будто одуванчик совершил то, о чём они сами давно мечтали, но так и не осмелились сделать. Улыбались – и проходили мимо. Ведь люди постоянно спешат, им всегда не хватает времени на самые важные вещи.
Некогда было и пчеле, пролетавшей над дорогой, но всё же она из чувства долга задержалась на минутку и опустилась на цветок.
– Надо же! – воскликнула пчела. – Ты – живой! А я думала, тебя сорвали в поле и выкинули из машины! Я хотела тебя пожалеть…
Одуванчик считал, что жалеть его не надо, ведь на дороге очень интересно, всё время новые машины, хоть есть и такие, которых он знает по именам и в лицо. Но рассказать о своём знакомом троллейбусе он не успел, призадумавшаяся на секунду пчела радостно воскликнула:
– А! Я всё равно тебя пожалею! Ты растёшь не там, где надо, и тебя обязательно раздавят!
Одуванчик удивился: на дороге было очень здорово, это самое лучшее место для цветов, ведь тут тебя все видят и любуются тобой, и ни одна машина не собирается на тебя наезжать… Но сказать это он не успел: пчела уже улетела, ей ведь было некогда, она торопилась по делам и считала, что свой долг выполнила – пожалела хрупкий маленький цветок, который осмелился расти там, где нельзя…
А что было дальше?
То, что должно было быть. Как только Луна – ночное солнышко – из тонкого серпика стала большой и круглой, на стебельке одуванчика созрело множество семечек под белыми парашютиками. И когда посильнее дунул ветер, пушистые парашютики радостно взлетели в небо – куда выше, чем троллейбусные провода, и куда выше, чем когда-нибудь залетала жалостливая пчела.
Ветер понес их над улицами, над черепичными и железными крышами, над бухтами и парками, над бастионами и пляжами…. Все они опустились туда, где миру просто позарез не хватало одуванчиков. А одно семечко залетело в квартиру старинного трехэтажного дома, где в своей комнате сидел в инвалидном кресле Андрюшка. Мальчик не мог ходить уже год: его сбила машина, когда он катался на велосипеде.
Подлетевший белый парашютик Андрюшка случайно вдохнул –  сам не заметил, как это случилось.
А потом, очень скоро, как раз через то время, которое нужно, чтоб из семечка вырос одуванчик, Андрюшка начал поправляться.
Врачи только разводили руками и говорили, что так не бывает.
Но так было. Потому что одуванчики всё же цветут на асфальте. И на свете случаются чудеса.

Сказка о пушке


На Малаховом кургане, где сто пятьдесят лет тому назад шли жестокие сражения, стоят сейчас среди каштанов, кипарисов и миндаля бронзовые пушки. Рядом с ними аккуратными пирамидками сложены ядра. Тихо и спокойно сейчас на Малаховом кургане, здесь любят гулять тенистыми аллеями мамы и бабушки с детьми.
Валерик тоже гулял тут с бабушкой, ведь жили они совсем рядом, на улице Окопной. А с одной пушкой он даже подружился.
Почему только с одной?
Ну а почему ты дружишь не с каждым мальчиком и девочкой в городе?
Вот то-то же…
Валерик знал, что пушки – это оружие, они были сделаны для того, чтобы стрелять и убивать людей. Но его Пушка была совсем не страшной. Она сказала мальчику, что время, когда она была оружием, давно прошло. И Валерик с ней согласился. Зато Пушка рассказала ему много правдивых историй из долгой своей жизни – а ей было почти двести лет, во много раз больше, чем Валерику и даже его старенькой бабушке.
Она рассказала о парусном фрегате, на котором она вначале плавала и который потом затопили перед входом в бухту, чтобы не дать войти на рейд вражеским боевым кораблям.
Она рассказала о том, как её вместе с другими корабельными пушками перевезли в город и установили на бастионе, рассказала о храбрых моряках, которые сражались на суше, и о матросском сыне Саньке, который помогал здесь, на Малаховом кургане, раненым.
Она рассказала об адмирале Корнилове, том самом, который здесь погиб и в честь которого названа набережная на восточном берегу Артиллерийской бухты.
Она рассказала, как город после Крымской войны долго лежал в развалинах и как к ней подходил странный человек, назвавшийся писателем Марком Твеном. Валерик был ещё маленький, и ему ничего не сказало имя человека, сочинившего книгу о Томе Сойере и Гекльберри Финне.
Пушка поведала, как снова зазеленели деревья на Малаховом кургане и как здесь, возле них, пушек, собирались матросы читать революционные запретные прокламации.
Она не видела сама, но слышала от тех, кто приходил сюда, как расстреляли на Севастопольском рейде безоружный крейсер «Очаков» с восставшими моряками, которыми командовал капитан-лейтенант Шмидт.
Пушке было что рассказать и о последней войне, самой страшной, о том, как и она хотела защищать Севастополь, но рядом не оказалось никого, кто умел бы заряжать старинные орудия… А потом рядом с Пушкой разорвалась бомба, её засыпало землёй, и снова белый свет она увидела только после Победы, когда восстановили парк и памятники на Малаховом кургане.
Пушка много о чём поведала Валерику, шутка ли – жить на свете двести лет. Ну, и Валерик рассказывал Пушке истории из своей короткой жизни – про маму и папу, про бабушку, про друга Серёжку, с которым они вместе собирались построить плот и уплыть в далёкий морской поход…
Так проходили дни за днями, и скоро пора было Валерику идти в первый класс, но тут…
Но тут заболела его бабушка. Заболела так сильно, что её увезли в больницу.
Пушку это известие очень опечалило: она-то знала, что люди не из бронзы и не могут жить по двести лет… Ничего она не сказала мальчику, Валерик и так плакал, и несколько теплых солёных слезинок капнули на тёплую гладкую бронзу рядом со старинным гербом – двуглавым орлом.
Когда в тот день Валерик вернулся домой, он услышал, как мама сказала папе: «Доктора говорят – уже скоро…» Он понял, что это – про бабушку, и заревел громко, как маленький, и мама подошла к нему, и обняла, и стала гладить по коротко стриженной голове, а он всё равно плакал, потому что бывает горе, которое не растает даже от прикосновения маминых рук…
Стало темнеть, и Валерик сидел один на подоконнике и смотрел в окно. Наверное, он первым во всём Севастополе увидел, как наползает на город стена чёрных туч. Тучи грубо ворчали, и там, в черноте, ослепительным белым светом просверкивали молнии.
И Валерик вдруг понял, что вот сейчас, сейчас надвинется туча на их дом – и случится что-то ужасное… Бабушка умрёт!
Он выбежал на улицу и пошёл навстречу грозе.
Но что может сделать один мальчик – один маленький мальчик, пусть даже он очень смелый…
Ударил ветер, согнул деревья, мелкие камешки хлестнули Валерика по ногам…
А стена туч накатывалась всё ближе, ближе, ближе…
И вот когда грозный гром раскатился прямо над головой Валерика – этому грому ответил другой, не ворчащий, а яростный! Он пришёл из-за спины мальчика, с Малахова кургана.
Так могла говорить только Пушка! Старая корабельная Пушка времён Крымской войны, которая всегда защищала севастопольцев.
Снова рявкнула туча – и снова ей ответил грозный раскат корабельных орудий. Валерику показалось, что Пушка стреляла не одна, что с нею вместе заговорили все пушки Малахова кургана.
И ветер стих. И чёрная стена в небе распалась мягкими клочкастыми облаками, в которых уже не сверкали злые молнии. Тучи, правда, затянули всё небо, но пролились они на сухую августовскую землю не свирепым ливнем, а мелким торопливым дождём.
Тут на улицу выбежала Валерикина мама и увела сына домой.
А утром мама позвонила в больницу и узнала, что всё хорошо, что кризис прошёл и бабушка поправляется!
И мама заплакала – а Валерик нет, потому что разве плачут от счастья!?
Валерик побежал на Малахов курган к Пушке, рассказать, что скоро они снова придут к ней в гости вместе с бабушкой. Пушка тоже была рада, но ни в тот день, ни в какой другой потом она не рассказала Валерику, как смогла стрелять сама, без орудийной прислуги, подносящей порох и ядра…
Что ж, у Пушек тоже есть свои тайны.

Комментариев нет:

Отправить комментарий